Баяндин А. Сто дней, сто ночей. Отчаянная.
Девушки нашего полка

ДЕВУШКИ НАШЕГО ПОЛКА     В НАШЕМ ПОЛКУ МНОГО ДЕВУШЕК. Это, конечно, не значит, что их сотня или две. Я говорю— много, потому что в других полках девушек совсем нет или почти совсем. Поэтому мы задираем нос. Все девушки нашего полка — медички: санитарки, фельдшера, врачи. Разумеется, все они при соответствующих воинских званиях, начиная от ефрейтора и кончая капитаном медслужбы, гвардии капитаном. Мы — гвардейцы, и полк наш гвардейский, и дивизия гвардейская. У нашей дивизии много заслуг и боевой путь довольно солидный: от Воронежа до Волги и обратно до... Впрочем, об этом после.

На днях мы перешли границу Германии. Мы наступаем. Иногда за нами остаются разрозненные части гитлеровцев и потом они с боями пытаются пробиться через наши боевые порядки.

Наш полк только что занял небольшой немецкий городишко. Синие сумерки выползали из-под островерхих черепичных крыш со скрипучими флюгерами, из леска, который с востока подступал к самой окраине города, из садов и огородов. Над тощими липами городского парка орало воронье, гомонили галки.

Мы вышли на шоссе, рассекавшее город пополам. В мокрый асфальт, как в зеркало, гляделись синие сумерки, отчего шоссе казалось синей лентой, вплетенной в надвигающуюся ночь.

С Верой в полк пришла Роза Нейман, девушка с большими задумчивыми глазами, не по-девичьи широкоплечая и сильная. Она выносила из боя раненых на себе, одна, без всякой помощи. Возьмет раненого в охапку — и вынесет.

Розы побаивались. Может, потому она сторонилась нас. Одна Фарида могла часами разговаривать с ней. Голос у Розы, не под стать фигуре, был тонкий и тихий.

Розу назначили в роту Федорова санинструктором. В первые же дни Толька за какой-то незначительный промах накричал на нее. И с этих пор девушка стала избегать встреч со своим командиром, а если при ней заходил о нем разговор, Роза краснела и уходила.

—   Все наши девки какие-то сумасшедшие, — говорила Фарида. Сама она, видимо, давно уже перестала думать о Тольке.

—   Андрюшка, ты мне друг или так, поросячий хвостик?— спрашивала она меня.

—   А что такое? — отвечал я, думая, куда она метит.

—   Если друг, то скажи этому ветрогону (подразумевался Толька) пусть приглядится к Розе.

—   Это зачем?

—   А затем... — загадочно отвечала она. — Эх вы, мужчины!

Вороний галдеж над городским парком придавал сумеркам какой-то русский характер. Только непривычные для нашего глаза островерхие черепичные крыши как-то настораживали, будто предупреждали об опасности.

Пулеметчики устанавливали пулемет у водонапорной башни, рядом с шоссе. Мы с Толькой Федоровым размещали свои роты. Толька по своему обыкновению был весел и словоохотлив.

— К девчатам пойдем?

Я пожимаю плечами.

— Не хочешь? Ну, да тебе что — Вера рядом. Вера действительно где-то неподалеку, вместе с Фаридой и Розой Нейман.

—   Наши артиллеристы говорят: наткнулись на птичник.