ОТЧАЯННАЯ
СНАРЯД ВЫХВАТИЛ ЧАСТЬ БРУСТВЕРА и с грохотом швырнул в
траншею кучу раскаленного суглинка. Запахло взрывчаткой и горячей землей.
Пашка высвободил голову из норки, выкопанной в стенке
траншеи, поднялся и... удивился. Из лощины поднималась незнакомая девушка. Она
глядела себе под ноги, словно собирала цветы.
Голосовать, голосовать! —
подхватили сразу несколько человек.
—
Разрешите мне, товарищи! — выбегая
на середину круга, быстро проговорил Давлетбаев.
Послышался
сдержанный смешок.
— Дайте высказаться гвардии лейтенанту, — сказал Рогачев.
Давлетбаев сделал шаг назад.
—
Пожалуйста, товарищ гвардии
лейтенант. Мы можем подождать.
—
Знает ли кто-нибудь из вас, что
юность Ани Киреевой прошла в исключительно тяжелых условиях? — Шкалябин сделал,
паузу, зачем-то сдернул пилотку и смял ее в руке.
Аня
со страхом ждала, что скажет лейтенант. И все же она мысленно благодарила его
за помощь. Нам не к чему ворошить ее детство и юность. И, по-моему, вы правы,
товарищи: боевые дела Киреевой с наилучшей стороны характеризуют ее,
— Верно,
товарищ гвардии лейтенант! — стукнув кулаком по земле, сказал Красильников.
—
А что она сделала за время пребывания в нашей роте, вы знаете сами, — закончил
Шкалябин и снова нахлобучил смятую пилотку на самый затылок.
— Слово
имеет товарищ Давлетбаев, также давший рекомендацию товарищ Киреевой; — объявил
Коля.
—
Вот вы говорите то да со, — бойко
начал санитар, — а мы скажем...
—
Кто это мы? — спросил Гришаня.
—
Кто мы? — удивился Давлетбаев и,
сузив без того узкие глаза, шмыгнул носом. — Мы... это мы, паныма-ешь? — тыча
большим пальцем левой руки себе в грудь, стал объяснять он.
—
Один татарин в три шеренги
стройся, — сострил кто-то.
Рогачев сдвинул брови, сказал осуждающе;
—
Товарищи...
—
Адын словом, наш санинструктор
очень хороший челабек, — не обращая внимания на остроты, выпалил санитар.—
Отчаянный, смелый... спас Алехина, под огнем перевязал много раненых... И я,
как старый комсомолец...
|