Баяндин А. Сто дней, сто ночей. Отчаянная.
Девушки нашего полка

Сто дней, сто ночей МЫ ОТСТУПАЕМ ПО ВЫЖЖЕННОЙ СОЛНЦЕМ степи. Далеко на востоке, у самого горизонта, плавает бурая туча. Семушкин говорит, что там Сталинград. Я ему верю, верю во всем, даже в мелочах. Если сложить мои лета и Подюкова, то почти получится возраст дяди Никиты: так зовут нашего старшего товарища — Семушкина.

Куда ты, Сито? — спрашивает Смураго.

—   В продмаг за папиросами.

—   Может, в пивную заглянешь? — острит Шубин.

—   Можно и в пивную. Вон сколько его, этого пива,— тыча рукой в сторону Волги, отвечает Ситников.

Он чем-то напоминает мне того пулеметчика, который вытащил меня из трубы. Ноги короткие и какие-то очень уж вихлястые, хотя его нельзя назвать маленьким. Говорит он высоким сиплым тенорком. Лицо его обросло кустиками выцветшей щетины. Даже на кругленьком носу громоздится метелка длинных золотистых волос. Глаза маленькие, цвета поздней зелени. В общем, типичный русский мужичок.

Через минуту он снова карабкается к нам с длинной палкой в одной руке и с куском колючей проволоки в другой. Мы недоуменно переглядываемся. Ситников молча садится в свой окоп и начинает сооружать нечто вроде багра. Намотав проволоку на конец палки и согнув ее в виде крючка, он оглядывает наши вытянутые физиономии.

—   Если враг не сдается, его уничтожают, — крякая, зачем-то говорит он.

—   Кого же ты собираешься уничтожать? — спрашивает Шубин.

— А вот сейчас посмотрим.

Ситников осторожно просовывает конец шеста в кирпичную амбразуру и крючком зацепляет ближайшего убитого фрица.

— Ребята, помогите! — просит он.

Пока он просовывает палку, немцы молчат; но когда мертвеца потянули в нашу сторону, они открывают бешеный огонь.

— Смураго, успокой этих господ: они мешают нам, — просит Ситников.

Смураго берет гранату--они снова появились у нас — и, встряхнув ее, швыряет в немецкие окопы.

В это время мы выуживаем фрица и обыскиваем его карманы. Обыск не приносит утешительных результатов.

— Некурящий попался, — чуть не плача, пищит Ситников.

Зато мы находим в его карманах письмо, открытки, фотографии и часы в грушевидном футляре из прозрачного целлулоида. Стрелки часов остановились на трех с четвертью.

Часы Ситников забирает себе, мы с Сережкой рассматриваем открытки и фотокарточки. На одной из открыток я с трудом разбираю: «Курт Нушке». Средневековые замки, идиллические картинки, полуобнаженные девицы с черными бровями — все это нам давно знакомо.

— Вот так краля! — басит Шубин, заметив в руках у Сережки фотографию.

Фрица мы сталкиваем с кручи и продолжаем осмотр трофеев.

Ситников заводит часы и подносит их к уху.