Баяндин А. Сто дней, сто ночей. Отчаянная.
Девушки нашего полка
|
Сто дней, сто ночей МЫ ОТСТУПАЕМ ПО ВЫЖЖЕННОЙ СОЛНЦЕМ степи. Далеко на востоке, у самого горизонта, плавает бурая туча. Семушкин говорит, что там Сталинград. Я ему верю, верю во всем, даже в мелочах. Если сложить мои лета и Подюкова, то почти получится возраст дяди Никиты: так зовут нашего старшего товарища — Семушкина.— Куда вы лезете? — раздается из темноты сиплый голос. — Дьявол ты этакий,— говорит наш комбат. — Подпустил себе под нос, а потом спрашивает: «Куда лезете?». Может, немцы мы... — Так я ж приметил, что свои. Немцам не суметь так заковыристо ругаться. Проходим мимо батареи минометов, возле которой стоит часовой. Через полчаса устраиваемся в каких-то развалинах и тотчас же засыпаем. От нашего политрука Ткачева мы больше и больше узнаем о планах противника. Вражеская группировка — около восемнадцати дивизий,— поддерживаемая шестьюстами танками и почти таким же числом самолетов, намеревалась с ходу взять город и перерезать Волгу. Сережка по этому поводу сказал: «Хвалится ерш: канат бы оборвал, да понос прошибает». Прав Сережка. Когда-нибудь и немцев прошибет такая штука. Теперь мы знаем, что воюем в составе 62-й армии, которая защищает непосредственно самый город. Одно плохо, что немцам все же удалось стиснуть его с севера и с юга и выйти к Волге. Но русские гнули подковы и крепче. По-прежнему наш батальон, в котором осталось не больше полуроты, находится в боях. Где только мы не побывали за это время, куда только нас не бросали. Вчера мы отражали атаки противника у дома НКВД, сегодня бросают нас к поселку завода «Баррикады», а завтра... Ну, а что завтра — покажет день. Мы все еще не влиты ни в какую часть. Недавно мне довелось побывать на Мамаевом кургане, где размещен командный пункт армии. Передав пакет адъютанту Чуйкова, я в ожидании распоряжений залез в какую-то траншею и задремал. Меня разбудил грохот бомбежки. Вокруг КП падали бомбы. Одна угодила прямо в дымящуюся кухню. Возле кухни сидел пленный немецкий ефрейтор. После налета ни кухни, ни пленного не оказалось. «И сам командарм может остаться без обеда», — подумал я и, приняв пакет от того же адъютанта, помчался в подразделение. Этот пакет решил, наконец, судьбу нашего кочующего батальона. Нас влили в состав дивизии Людникова, которая защищала завод «Баррикады». Шли по берегу Волги вплоть до заводов. У переправ по-прежнему было людно. Раненых очень много. Их не успевают перевозить на левый берег. Пикировщики целыми днями висят над переправами, заводами, над тылами. Когда мы увидели свеженьких бойцов, прибываюших из-за Волги с новым вооружением, всем как-то стало веселее. — Откуда, землячки? — С Урала-а... — Из Сибири-и... — Э — говорит Никита с видом мудреца, — эти, брат, тово... не подведут, народ настоящий, стоющий... Одним словом, уральцы, сибиряки. А кировских нетути-и? — Нету-у, вятских не держим: гвардия! Семушкин обидчиво морщится:
|