Баяндин А. Сто дней, сто ночей. Отчаянная.
Девушки нашего полка

Сто дней, сто ночей МЫ ОТСТУПАЕМ ПО ВЫЖЖЕННОЙ СОЛНЦЕМ степи. Далеко на востоке, у самого горизонта, плавает бурая туча. Семушкин говорит, что там Сталинград. Я ему верю, верю во всем, даже в мелочах. Если сложить мои лета и Подюкова, то почти получится возраст дяди Никиты: так зовут нашего старшего товарища — Семушкина.

—   А по-моему, привезут сюда тыщу катюш и саданут по фрицам, — вдруг вмешивается Сережка.

—   Ого, тыщу катюш. А другие участки?

—   Наш поважней, — не унимается он.

—   Пошел бы ты спать, новоявленный стратег, — смеюсь я.

—   Сам иди, — огрызается он.

—   Доверь тебе тыщу катюш, ты бы весь мир завоевал, как твой великий предок.

—   Кто это? — с недоверием спрашивает он.

—   Известно кто: Чингисхан.

Еще долго по всему фронту идет яростная пальба. В канун больших советских праздников немцы по своему обыкновению стараются нас запугивать, открывая огонь из пушек и пулеметов.

—   С праздником поздравляют, — говорит Семушкин.

—   А мы их с близкой кончиной, — прибавляет Сережка.

Сережка высовывает руку в окно и выпускает ракету. Как бы тяжело нам ни было, все же после сегодняшних новостей на душе легчает, становится теплее. С этого дня немцы яростно атакуют нас. Мы уже не можем хоронить своих товарищей. Не стало наших славных грузин: ранило Долидзе, Гуляшвили погиб в канун праздника, когда немцы били по дому из пушек. Погибло несколько бойцов из взвода Бондаренко. Фашистские летчики опять бомбили берег, где расположены наш КП и штаб дивизии. По пути они сбросили несколько бомб на наш дом, но промахнулись. Теперь у самого входа чернеет огромная воронка. Эту воронку мы приспособили под братскую могилу.

Сегодня атаки начались спозаранку. Немцы лезут в правое крыло дома. Мы оставляем Семушкина и бежим за лейтенантом на помощь Бондаренко. Его позиция очень неудобная. Слева — коридор с окнами, справа — комнаты, окна которых обращены на тракторный. Если защищаться в комнатах, остается неприкрытым тыл. Бойцы Бондаренко отстреливаются в комнатах, мы защищаем коридор. Фашисты атакуют со всех сторон.

Я и Подюков стреляем из автоматов только одиночными: для очередей, даже самых коротких, нет патронов.