Сто дней, сто ночей
МЫ ОТСТУПАЕМ ПО ВЫЖЖЕННОЙ СОЛНЦЕМ степи. Далеко на
востоке, у самого горизонта, плавает бурая туча. Семушкин говорит, что там
Сталинград. Я ему верю, верю во всем, даже в мелочах. Если сложить мои лета и
Подюкова, то почти получится возраст дяди Никиты: так зовут нашего старшего
товарища — Семушкина.
Спускаемся
вниз, плотно прижимаясь к обрыву. К нам присоединяются Смураго, Шубин и
Ситников. Петрищева с ними нет. Мы не спрашиваем, где он. Одним только сердцем
отмечаем гибель товарища.
Через
две минуты враг сбросит нас в Волгу. Значит, не надо терять ни одной секунды.
— За
мной! — говорит Смураго.
Мы
бежим вниз, чтобы успеть обойти врагов и встретиться с ними, быть может, в
рукопашной. Осколки гранат с визгом пролетают над нами.
—
Почему Журавский и Колупаев
молчат? — спрашивает Сережка.
—
Потому что они, сволочи, ушли! —
отвечает Смураго.
В
конце оврага появляются комиссар, фельдшер и повар Костя. У всех автоматы.
—
Почему ушли сверху? —
набрасывается на нас комиссар.
—
Патроны вышли, товарищ комиссар, —
отвечает Смураго.
— А
где остальные?
Мы
видим: из землянки с опрокинутым чугунком выползают связные.
— Остальные...
вот они! — говорит Сережка. Комиссар быстро оборачивается.
— А-а-а,
так вот вы где, голубчики! — зловеще говорит он. — Расстреляю сукиных сынов! А
пока марш наверх!
Журавский с Колупаевым как-то подпрыгивают и в одну
секунду взлетают на кручу. Комиссар дает мне свой автомат.
— Наверх!
За
мной карабкаются Сережка с Костиным автоматом и Смураго с фельдшеровым. У
Ситникова и Шубина в магазинах винтовок осталось по два-три патрона. Комиссар,
Костя и фельдшер с гранатами в руках поднимаются за нами.
Все
это произошло так быстро, что немцы не успели подойти вплотную к берегу. Наш
огонь смял сломавшуюся цепь и пригвоздил ее к земле.
Через
полчаса мы устраиваем новую и последнюю позицию.
Теперь нас от гитлеровцев отделяет полоска в тридцать-сорок
метров.
Голод
окончательно расслабляет нас. Даже Шубин, этот здоровый тюлень, бросает лопату.
—
Не могу, братцы! Сил моих нет!
—
Крепись, Илья! — подбадривает
Смураго.
Но
мы видим, что это он делает лишь по привычке, по железной натуре своей.
Наконец
лопата переходит к нам с Сережкой. Мы часто меняемся и отдыхаем. От работы
становится теплее.
|